«В сравнении с нынешней властью я всего лишь восхищаюсь человечностью Махкамова». Известный таджикский журналист Дариюш Раджабиян ответил на вопросы «Озодагон».

- Как давно Вы работаете на «Би-Би-Си»?

- В корпорации Би-Би-Си официально работаю с октября 1999 года. Подчеркиваю, официально. В моих грёзах я был сотрудником Би-Би-Си с юношеских лет, в советские годы, когда тайком подслушивал передачи моей любимой станции, посредством которых изучал азбуку журналистики.

Профессионализм, непредвзятость, непредубежденность, точность, правильность и честность отличали передачи Би-Би-Си от всего остального; не только от застойной, тупиковой, затерянной, близорукой, нереально идеалистической журналистики социалистического лагеря, но и от помпезного, предвзятого, сенсационного, жёлтого, безрассудного журнализма большинства западных стран.

Би-Би-Си для меня определяла грани между разумом и желанием в реальном мире. Разум определяет всё реалистичное, а желание может быть и неразумным. Би-Би-Си представляла собою тот самый маяк разума в цветном мире.

Мне тогда было 14 или 15. Но я мечтал повзрослеть и работать в Би-Би-Си именно в Лондоне. Моя мечта сбылась в апреле 2001 года.

До того у меня была длинноватая история. Я был и повстанцем, и беженцем, и прочим, и скитался по миру. Вовсе не жалею о пройденном пути в поисках счастья. А счастье, для меня, это быть полезным для себя и окружающих. А окружающие – это все мое племя, вся моя нация по всему земному шару.

Журналистика – это искусство выражения истины без окрасок. Журналистика – это сама собою позиция. Позиция беспристрастия, непредвзятости, непредубежденности, точности, правильности и честности. Сложно ли придерживаться этой позиции? Разумеется. Особенно в Таджикистане. Но история вознаградит истинных журналистов.

- Помнится, что Вы вели политическую программу, когда работали в «Озоди» и каждую неделю брали интервью у того или иного таджикского эксперта. Но в последнее время по понятным причинам, мало, кто согласится давать интервью по политической тематике. Каким Вы сами видите нынешнее политическое положение страны?

- Политические полемики – моя стихия. Они были и будут во всех учреждениях, где бы я не работал. Не из-за меня, а благодаря ее сути. Говорят, «политика – грязное дело». Я говорю: политика – сущая истина нашей земной жизни. Будь она грязной иль чистой, суть вопроса это не меняет. Она была, есть и будет. А журналист, как человек, освещающий всё происходящее, в той или иной мере должен быть осведомлен обо всем происходящем. Не осквернен, а осведомлен.

И в таджикской службе радио «Свободы» было то же самое. У меня была уйма повседневных политических программ, и одна единственная культурная программа «Фарҳангу андеша» («Культура и мысль»), посвященная культуре таджиков, которую невозможно рассмотреть вне политики.

Экспертов у нас было достаточно. Тогда. Я говорю о 2006-ом году. Тогда у нас было много собеседников. Тогда у нас были такие как покойные Тахир Абдуджаббор и Имомназар Холназар, которые могли сформулировать все культурное в политической окраске и наоборот.

Их выдворили из Радио «Свобода» незадолго до их смерти, после смены руководства в таджикской службе «Озоди». Были ли там политические мотивы? Не знаю. Но это не меняет сути факта, что средства массовой информации (СМИ) судьбоносны, важны и необходимы, особенно там, где иные голоса (мнения инакомыслящих) не имеют трибуну.

Для описания нынешнего политического положения страны мне понадобится много часов толкования. Но вкратце могу сказать, что мы у пропасти. У нас больше не будет шансов для возобновления чего-то светского. Впредь мы будем думать о том, как вернуться с бедуинского пути развития на современный.

Много-много лет спустя люди в Таджикистане будут неосознанно возносить нынешние властей в небеса, забыв о том, «что посеешь, то и пожнешь». Все, что произойдет, имеет корни в сегодняшнем дне…

Но, рано или поздно, всем будет известно, что пошло не так; почему таджики не смогли найти себя в этом затерянном мире, в это судьбоносное время.

- В свое время, когда Вы еще учились в начальных классах в школе, Вас позвали на встречу с покойным Каххором Махкамовым…

- Тогда мне было 15 лет. Тогда у нас была «перестройка», которая перестраивала наше сознание: Есть вопросы? Задавай! Тогда Каххор Махкамов мне казался человеком из чужой эпохи; вассалом Кремля в таджикских землях. У меня, гражданина Советского Союза, были претензии, и я обратился к главе Советской власти в Таджикистане. Получил звонок и приглашение на беседу с ним.

Я, как гражданин, спрашивал, а он, как властитель, отвечал. Я спрашивал, почему он не ушел с поста. Он объяснял про Пленум КПСС и свои обязательства… Может ли такое повториться? Не сейчас.

Наверное, через лет не знаю, сколько… Я жил в Таджикистане, которого больше не будет многие годы.

В сравнении с нынешней властью я всего лишь восхищаюсь человечностью Махкамова тогда, когда можно было бы превратиться в недоступного зомби, как заместитель председателя «X» организации в нынешнем Таджикистане. Он тоже мог быть таким как наши, ныне правящие. Но он предпочел быть самим собой, быть человеком как ты и я.

- В фейсбуке есть страница «Забони порси» (Персидский язык), где Вы являетесь администратором. Лично я сам пользуюсь этой страницей и сам свидетель того, что благодаря этой странице многие наши журналисты уже используют другой лексикон. Но, однако, все же есть две группы – те, кто считают наш язык персидским, — и те, кто предпочитают его называть таджикским. Как Вы думаете, почему персидский язык должен называться таджикским? Ведь язык-то фарси…

- Государственным языком Таджикистана является персидский. Ты хоть назови его чем угодно, но истина и есть суть. Мы то знаем, почему его назвали «таджикским».

До 1928 года даже в Центральной Азии наш с Вами язык официально назывался «персидским» (фарси). Недобро жилось тем, кто вдруг возненавидели присутствие нашего языка, распространившегося от Гималайских гор до равнин Сибири. Да может и не нарочно, но бездушно и бессердечно начали борьбу против нашего с вами языка и постарались переустраивать и перестроить его в советском бытии. И это не получилось. Построили нечто вроде «таджикского языка» в советские времена, но не достроили. Потому что достроить было невозможно. Так как язык уже столетиями существовал особенно в этом регионе под названием «парси».

В пространстве Советского Союза не было ни одного языка древнее и классичнее персидского. Русский язык, как язык передовой пролетарии, не мог даже и сравниться с тысячелетним фарси. И российские пролетарии не могли переформулировать происшедшее. В итоге просто переназвали древнейший язык советского общежития: персидский в «таджики». Было недостаточно для переопределения наций.

Персидскую графику бросили в пучину и персоязычных в латиницу. Не получилось. Спустя 10 лет перепродали латиницу на кириллицу, в которой мы до сих пор карабкаемся. И стараемся вернуться в свои письменные корни; без которых нам не выжить.

- Не хотите ли вернуться на Родину?

- Хочу. Ох, как еще хочу. И на чужбине живу и работаю ради Родины. Бываю у себя дома раз в год или в два года. Но Таджикистан – это моя семья и бытие.

Беседовал Халил Каюмзод,
для «Озодагон»

Досье:

Дариюш Раджабиян (Дориюши Раҷабиён; при рождении Шафкат Раджабов) родился 1 июня 1974 года в г. Душанбе. Журналист, лингвист, бывший студенческий активист, сторонник перехода на персидскую графику в Таджикистане. Жил и работал в Таджикистане, России, Иране, Туркменистане, Казахстане, Чехии, Нидерландах, Франции и Британии.

Работал на ответственных постах на радиостанциях RFE/RL («Свобода») в Праге и «Замане» в Амстердаме, на телевидении Euronews в Лионе, сотрудничал с американской телекомпанией CNN, заведовал первым мультимедийным персидским сайтом JadidOnline в Лондоне и преподавал журналистику на дистанционных курсах канадской школы «Мияне» для студентов в Иране.

Ныне проживает в Лондоне и работает во Всемирной службе Би-Би-Си в качестве продюсера, ведущего и корреспондента персидской службы.

http://catoday.org/centrasia/29547-dariyush-radzhabiyan-v-sravnenii-s-nyneshney-vlastyu-voshischayus-mahkamovym.html